なぜ僕は戦うの?
Автор: Happy Mikan
Название: Тот, кто научил меня дышать
Рейтинг: G
Пейринг: омия
Жанр: AU, наверно флафф, немного агнста и чуть-чуть романтики, если приглядеться
Саммари: Оно всегда легче дышалось там, где море.
Ниномия ненавидел море больше всего на свете.
Объем: 1 352 слова
читать дальшеОно всегда легче дышалось там, где море. Он мог часами сидеть на веранде закрыв глаза и слушать шум волн. За это в городе его прозвали «стариком». Потом он вставал со своего кресла, спускался по деревянным ступенькам и, оказавшись на пляже, долго смотрел вдаль, на горизонт и вдыхал бьющий в лицо соленый воздух.
У Оно был небольшой деревянный дом почти на самом берегу, где густые кроны деревьев скрывали его от жгучих солнечных лучей, а наглые чайки любили сидеть прямо на перилах и даже на столе, расхаживать по веранде, находя и подъедая ошметки рыбы.
Оно любил море. Любил больше всего на свете. С раннего утра и обеда он рыбачил недалеко от берега на своей лодке, потом возился с уловом, а вечером, пока ждал торговца, который выкупит у него рыбу и повезет продавать на рынок, рисовал. Почти все вырученные деньги Оно тратил на кисти, краски и холсты. Оно рисовал абстрактные картины, где цвета плавно переходят один в другой, переплетаются, сливаются, как море и горизонт. Оно порой, и сам не мог точно сказать, что изображено на его картинах, и все, кто смотрел на них, видел что-то свое и иногда рассказывал целые истории такие, что можно было написать целую книгу или снять фильм, думал Оно. Он мягко улыбался, слушая их, и тихо смеялся, когда они говорили что-то о столице и каких-то выставках. Честно говоря, он просто ждал, когда же они уйдут, чтобы снова остаться наедине с собой. Это все этот торговец. Увидел один раз холст с разноцветными мазками и разболтал всему городу, благо город не большой, а то пришлось бы писать часы приема на двери или брать деньги за посещение, как в галерее. Впрочем, денег Оно бы брать не стал.
Так проходили дни Оно Сатоши.
Ниномия ненавидел море больше всего на свете. Еще с детства, когда отцу предложили новую работу, и он с родителями переехал в приморский городок, где почти не выходил из дома, потому что как только ему в нос бросался остро-соленый морской ветер, его начинало мутить так, что хотелось умереть. А в этом проклятом городе везде пахло морем. В каждом переулке, в каждом кафе, где готовили рыбу, в каждом магазине, где ее продавали, везде. Но самым ужасным местом был рынок, куда мать таскала его каждое воскресенье рано утром. Отец почти все время был на работе, и кому-то надо было помогать нести продукты. Отец Ниномии был связан с экспортом рыбы и различных морских деликатесов за границу; чем именно он там занимался Ниномия, не знал, да и не сильно хотел.
Воскресенье было черным днем в настенном календаре Ниномии, в прямом смысле, потому что вся колонка озаглавленная буквами sun была со злостью зачирикана черными маркером. В воскресенье завтрак заменяли таблетки от тошноты, потом Ниномия надевал марлевую повязку и опускал козырек кепки на глаза как можно ниже, чтобы беспокойные соседки не спрашивали "Ой, а что это Ваш мальчик такой зеленый?" От этого Ниномию начинало тошнить еще больше. Когда пытка заканчивалась, и он с матерью возвращался домой, оставив обычно на рынке вчерашний ужин, Ниномия мог забыть об этом кошмаре на целую неделю; запереться в своей комнате, закрыть окна, опустить занавески, чтобы ненавистный запах с улицы уж точно не проник в его убежище, включить маленький настольный вентилятор и уткнуться в свою приставку. Таким образом Ниномия проводил большую часть своего времени. Еще, конечно, была школа, которую Ниномия тоже ненавидел, потому что от нее было рукой подать до моря, и как только звенел звонок, все одноклассники, как ненормальные, неслись на пляж, впрочем, он и появлялся там не часто. Мать смирилась с подобным образом жизни сына, когда тот перешел в среднюю школу. Перестала таскать его по врачам, пичкать таблетками, пытаться заставить больше гулять, чтобы он хоть немного привык к местному воздуху, или хотя бы просто общаться со сверстниками.
Ниномия за пятнадцать лет так и не научился дышать воздухом этого города, поэтому на следующий же день после выпуска из школы уехал в Токио.
Ниномия уже три года жил вдали от дома и ни разу за это время не связывался с родителями, поэтому письмо о болезни матери стало для него неожиданностью. Ниномия обнаружил его только через три дня после того, как его опустили в почтовый ящик, когда шел домой с очередной подработки. Просто он редко проверял почту, разве что на день рождения или под рождество в тайне надеялся получить открытку из дома, хотя сам не писал никогда. Отец писал, что маму положили в больницу с обострением хронической пневмонии, и что шансов почти нет. Мать Ниномии была слаба уже, когда он уезжал, и он помнит, как ворчал отец, чтобы Ниномия забрал ее с собой в столицу, что ей опасно жить в этом климате, где столько ветров. И сейчас Ниномии было стыдно, что он так и не ответил в тот раз ничего внятного и что сейчас он в первую очередь он подумал о море. Однако на следующее утро он купил билет на автобус и уже вечером стоял на старом автовокзале, закрывая нос платком.
Приехав в больницу, единственные слова, что сказал ему отец были, что похороны назначены на послезавтра. Ниномия отметил, что его старик слишком бледный, несмотря на разгар лета, да и вообще сильно постарел за три года.
Оно сидел на песке у самой воды и пытался залатать прохудившуюся сеть, когда услышал сзади шаги и чей-то сдавленный кашель.
Оно обернулся.
- Не выношу море.
- Чтобы любить море, надо здесь родится, - спокойно произнес Оно, возвращаясь к своей работе.
- Я жил здесь пятнадцать лет. Просто уезжал на три года.
- Отвыкли значит, - Ниномия не понял был ли это вопрос или просто мысли вслух.
- Да нет… всегда терпеть не мог. Это море, этот воздух, - Ниномия подошел ближе и сел на песок на расстоянии полутора метров от Оно, - Мне кажется этот город меня ненавидит.
Оно привычными движениями отвязывает веревки от ствола какого-то слишком хлипкого для подобных целей, на взгляд Ниномии, дерева; распутывает какие-то морские узлы, названия которым Ниномия не знает, впрочем, возможно, они только кажутся ему сложными. Оно молчит, и Ниномия думает, что это похоже на таинство, когда тот проверяет снасти, закидывает и снова сматывает удочку, заглядывает в коробочку с наживкой.
- Они едят только хлеб, представляешь? – говорит, наконец, Оно как бы невзначай, и Ниномия невольно вздрагивает, когда слышит его голос.
- Кто?
- Рыбы, - Оно оборачивается и смотрит на него секунду, затем кидает в лодку захваченную из дома куртку.
- Я же говорил тебе взять что-нибудь теплое, - теперь Оно берется за конец веревки и всем телом поворачивается к Ниномии, который в своих широких шортах и безразмерной футболке кажется ему совсем подростком, такой же худой и сутулый, - там ветер.
- Не важно, - бросает Ниномия.
Оно тащит лодку к воде, Нино идет за ним следом и думает, зачем он во все это ввязался и еще о том темно-коричневая кожа на шее Оно над вырезом футболки наверно пахнет солнцем.
- Ты уверен? – последний раз спрашивает Оно.
- Да, - Ниномия ловит себя на мысли, что с самого первого дня их знакомства он не разу не чувствовал тошноты.
Для Нино уже стало привычным каждое утро с восходом солнца идти на пляж, где Оно уже возится с лодкой, и когда сонный лохматый Нино говорит ему «Доброе утро» ворчит, что тот опоздал, а потом они заплывают так далеко, что Ниномия удивляется: как только эта старая лодка выдерживает такие расстояния и думает, что случись что и им придется добираться до берега вплавь, погрузившись в мерзкую соленую воду, которая попадет и в нос…
- Не думай об этом, - говорит Оно, не отрывая взгляда от поплавка, когда Ниномия бессознательно закрывает рот и нос ладонью.
Оно сидит на прохладном песке, оперевшись на руки, а лениво поднимающееся у него за спиной солнце уже разбрасывает ослепительные блики по зеркально-ровной морской глади. Когда начинает подниматься легкий ветер привязанная у берега лодка чуть покачивается на волнах, а Оно делает глубокий вдох, словно пропуская через легкие этот резко пахнущий солью поток воздуха. Он убирает со лба дремлющего у него на коленях Ниномии прядку сбившихся от ветра волос, и тот не открывая глаз, ловит пальцы Оно рукой и легко касается их губами, чувствуя соленый привкус на грубоватой от удочки и кистей коже. Оно улыбается, глядя на него сверху вниз, а Нино думает, что Сатоши был не прав, когда, говорил, что надо родится в этом городе, чтобы любить его – надо лишь найти того, кто научит тебя дышать.
Название: Тот, кто научил меня дышать
Рейтинг: G
Пейринг: омия
Жанр: AU, наверно флафф, немного агнста и чуть-чуть романтики, если приглядеться
Саммари: Оно всегда легче дышалось там, где море.
Ниномия ненавидел море больше всего на свете.
Объем: 1 352 слова
читать дальшеОно всегда легче дышалось там, где море. Он мог часами сидеть на веранде закрыв глаза и слушать шум волн. За это в городе его прозвали «стариком». Потом он вставал со своего кресла, спускался по деревянным ступенькам и, оказавшись на пляже, долго смотрел вдаль, на горизонт и вдыхал бьющий в лицо соленый воздух.
У Оно был небольшой деревянный дом почти на самом берегу, где густые кроны деревьев скрывали его от жгучих солнечных лучей, а наглые чайки любили сидеть прямо на перилах и даже на столе, расхаживать по веранде, находя и подъедая ошметки рыбы.
Оно любил море. Любил больше всего на свете. С раннего утра и обеда он рыбачил недалеко от берега на своей лодке, потом возился с уловом, а вечером, пока ждал торговца, который выкупит у него рыбу и повезет продавать на рынок, рисовал. Почти все вырученные деньги Оно тратил на кисти, краски и холсты. Оно рисовал абстрактные картины, где цвета плавно переходят один в другой, переплетаются, сливаются, как море и горизонт. Оно порой, и сам не мог точно сказать, что изображено на его картинах, и все, кто смотрел на них, видел что-то свое и иногда рассказывал целые истории такие, что можно было написать целую книгу или снять фильм, думал Оно. Он мягко улыбался, слушая их, и тихо смеялся, когда они говорили что-то о столице и каких-то выставках. Честно говоря, он просто ждал, когда же они уйдут, чтобы снова остаться наедине с собой. Это все этот торговец. Увидел один раз холст с разноцветными мазками и разболтал всему городу, благо город не большой, а то пришлось бы писать часы приема на двери или брать деньги за посещение, как в галерее. Впрочем, денег Оно бы брать не стал.
Так проходили дни Оно Сатоши.
Ниномия ненавидел море больше всего на свете. Еще с детства, когда отцу предложили новую работу, и он с родителями переехал в приморский городок, где почти не выходил из дома, потому что как только ему в нос бросался остро-соленый морской ветер, его начинало мутить так, что хотелось умереть. А в этом проклятом городе везде пахло морем. В каждом переулке, в каждом кафе, где готовили рыбу, в каждом магазине, где ее продавали, везде. Но самым ужасным местом был рынок, куда мать таскала его каждое воскресенье рано утром. Отец почти все время был на работе, и кому-то надо было помогать нести продукты. Отец Ниномии был связан с экспортом рыбы и различных морских деликатесов за границу; чем именно он там занимался Ниномия, не знал, да и не сильно хотел.
Воскресенье было черным днем в настенном календаре Ниномии, в прямом смысле, потому что вся колонка озаглавленная буквами sun была со злостью зачирикана черными маркером. В воскресенье завтрак заменяли таблетки от тошноты, потом Ниномия надевал марлевую повязку и опускал козырек кепки на глаза как можно ниже, чтобы беспокойные соседки не спрашивали "Ой, а что это Ваш мальчик такой зеленый?" От этого Ниномию начинало тошнить еще больше. Когда пытка заканчивалась, и он с матерью возвращался домой, оставив обычно на рынке вчерашний ужин, Ниномия мог забыть об этом кошмаре на целую неделю; запереться в своей комнате, закрыть окна, опустить занавески, чтобы ненавистный запах с улицы уж точно не проник в его убежище, включить маленький настольный вентилятор и уткнуться в свою приставку. Таким образом Ниномия проводил большую часть своего времени. Еще, конечно, была школа, которую Ниномия тоже ненавидел, потому что от нее было рукой подать до моря, и как только звенел звонок, все одноклассники, как ненормальные, неслись на пляж, впрочем, он и появлялся там не часто. Мать смирилась с подобным образом жизни сына, когда тот перешел в среднюю школу. Перестала таскать его по врачам, пичкать таблетками, пытаться заставить больше гулять, чтобы он хоть немного привык к местному воздуху, или хотя бы просто общаться со сверстниками.
Ниномия за пятнадцать лет так и не научился дышать воздухом этого города, поэтому на следующий же день после выпуска из школы уехал в Токио.
Ниномия уже три года жил вдали от дома и ни разу за это время не связывался с родителями, поэтому письмо о болезни матери стало для него неожиданностью. Ниномия обнаружил его только через три дня после того, как его опустили в почтовый ящик, когда шел домой с очередной подработки. Просто он редко проверял почту, разве что на день рождения или под рождество в тайне надеялся получить открытку из дома, хотя сам не писал никогда. Отец писал, что маму положили в больницу с обострением хронической пневмонии, и что шансов почти нет. Мать Ниномии была слаба уже, когда он уезжал, и он помнит, как ворчал отец, чтобы Ниномия забрал ее с собой в столицу, что ей опасно жить в этом климате, где столько ветров. И сейчас Ниномии было стыдно, что он так и не ответил в тот раз ничего внятного и что сейчас он в первую очередь он подумал о море. Однако на следующее утро он купил билет на автобус и уже вечером стоял на старом автовокзале, закрывая нос платком.
Приехав в больницу, единственные слова, что сказал ему отец были, что похороны назначены на послезавтра. Ниномия отметил, что его старик слишком бледный, несмотря на разгар лета, да и вообще сильно постарел за три года.
Оно сидел на песке у самой воды и пытался залатать прохудившуюся сеть, когда услышал сзади шаги и чей-то сдавленный кашель.
Оно обернулся.
- Не выношу море.
- Чтобы любить море, надо здесь родится, - спокойно произнес Оно, возвращаясь к своей работе.
- Я жил здесь пятнадцать лет. Просто уезжал на три года.
- Отвыкли значит, - Ниномия не понял был ли это вопрос или просто мысли вслух.
- Да нет… всегда терпеть не мог. Это море, этот воздух, - Ниномия подошел ближе и сел на песок на расстоянии полутора метров от Оно, - Мне кажется этот город меня ненавидит.
Оно привычными движениями отвязывает веревки от ствола какого-то слишком хлипкого для подобных целей, на взгляд Ниномии, дерева; распутывает какие-то морские узлы, названия которым Ниномия не знает, впрочем, возможно, они только кажутся ему сложными. Оно молчит, и Ниномия думает, что это похоже на таинство, когда тот проверяет снасти, закидывает и снова сматывает удочку, заглядывает в коробочку с наживкой.
- Они едят только хлеб, представляешь? – говорит, наконец, Оно как бы невзначай, и Ниномия невольно вздрагивает, когда слышит его голос.
- Кто?
- Рыбы, - Оно оборачивается и смотрит на него секунду, затем кидает в лодку захваченную из дома куртку.
- Я же говорил тебе взять что-нибудь теплое, - теперь Оно берется за конец веревки и всем телом поворачивается к Ниномии, который в своих широких шортах и безразмерной футболке кажется ему совсем подростком, такой же худой и сутулый, - там ветер.
- Не важно, - бросает Ниномия.
Оно тащит лодку к воде, Нино идет за ним следом и думает, зачем он во все это ввязался и еще о том темно-коричневая кожа на шее Оно над вырезом футболки наверно пахнет солнцем.
- Ты уверен? – последний раз спрашивает Оно.
- Да, - Ниномия ловит себя на мысли, что с самого первого дня их знакомства он не разу не чувствовал тошноты.
Для Нино уже стало привычным каждое утро с восходом солнца идти на пляж, где Оно уже возится с лодкой, и когда сонный лохматый Нино говорит ему «Доброе утро» ворчит, что тот опоздал, а потом они заплывают так далеко, что Ниномия удивляется: как только эта старая лодка выдерживает такие расстояния и думает, что случись что и им придется добираться до берега вплавь, погрузившись в мерзкую соленую воду, которая попадет и в нос…
- Не думай об этом, - говорит Оно, не отрывая взгляда от поплавка, когда Ниномия бессознательно закрывает рот и нос ладонью.
Оно сидит на прохладном песке, оперевшись на руки, а лениво поднимающееся у него за спиной солнце уже разбрасывает ослепительные блики по зеркально-ровной морской глади. Когда начинает подниматься легкий ветер привязанная у берега лодка чуть покачивается на волнах, а Оно делает глубокий вдох, словно пропуская через легкие этот резко пахнущий солью поток воздуха. Он убирает со лба дремлющего у него на коленях Ниномии прядку сбившихся от ветра волос, и тот не открывая глаз, ловит пальцы Оно рукой и легко касается их губами, чувствуя соленый привкус на грубоватой от удочки и кистей коже. Оно улыбается, глядя на него сверху вниз, а Нино думает, что Сатоши был не прав, когда, говорил, что надо родится в этом городе, чтобы любить его – надо лишь найти того, кто научит тебя дышать.
@темы: омия, We make storm!, fail fiction